Летом уволилась Катя – личный помощник нашего директора. Это была трагедия для всего АО «Камень». И основная причина была не в личных достоинствах Кати (кои тоже имелись в избытке), а в том, что в ее отсутствие наш генеральный директор Божевольный стал выплескивать свои фонтанирующие идеи и перекладывать задачи личного помощника на оставшихся сотрудников. Больше всего не повезло мне и Саше. Во-первых, потому что мы знали иностранные языки. Задания личного помощника, в кои входили: подготовка командировок, перевод чеков и составление отчетов, – требовали либо знания языков всех стран, где так или иначе производили подшипники, либо умения пользоваться гугл-переводчиком. Мудрые секретари оперативно уведомили директора, что они не знают английского, по-русски говорят с трудом, а появление компьютера и телефонов считают происками Лукавого. Божевольный испугался то ли последствий плохой работы, то ли упоминания недруга своего черта и отстал от секретарей. Зато вспомнил, что английский точно знают в отделе импорта. В импорте работало семь человек. Но тут взыграл второй фактор – из всех семерых только мы с Сашей были женщинами. А Божевольный искренне считал, что работу личного помощника должна выполнять женщина. И понеслось – Саша параллельно со сборкой машины из Китая покупала билеты в тот же Китай для командируемых туда сотрудников (к слову, ее Божевольный решил не брать); я одной рукой переводила чеки, а другой – инвойсы из Турции, десятки раз переделывала директорский отчет о командировке, потому что с каждой новой итерацией в ней находились все новые и новые недочеты. В это время мои заброшенные и одинокие машины с подшипниками тормозили на пропускных пунктах. Длилось это безобразие несколько месяцев. Благо, командировки в тот год случались не часто. В один момент я, потеряв всякое терпение, отправилась к эйчарaм, чтобы поинтересоваться: какого лешего Божевольный до сих пор не обзавелся личным помощником. Эйчары встретили меня со смиренными улыбками. Оказывется, личного помощника они искали с того самого дня, как уволилась Катя. Я, все еще способная от негодования разрушить Трою или, на худой конец, проломить до конца вмятину на стене, оставшуюся после корпоратива (работники склада решили устроить гонки на стульях), грозно уточнила, почему помощница все еще не услаждает мою душу своим дивным видом и сложенными с меня обязанностями. На это эйчары молча показали мне вакансию, составленную по запросу директора. Итак, личный помощник директора должен был: 1) быть девушкой не старше 23 лет; 2) иметь высшее филологическое образование; 3) знать английский и один восточный язык (желательно китайский или турецкий); 4) закончить балетное училище и быть готовым заниматься хореографией с нашим директором. Я сообщила, что с такими запросами нужно было размещать вакансию на сайте эскорт-услуг. Девушки в эйчаре горестно закивали и рассказали мне душещипательную историю, как им почти удалось найти новую помощницу. В блаженный февральский день, когда ленивое московское солнце уютно укутывается тучами и погружается в сон, а понурые москвичи сидят под неестественным светом офисных ламп, на 10-й этаж советского здания, где располагался АО «Камень», поднялась смуглая стройная девушка. С ее появлением в офисе засиял похотливый свет южного солнца и завистливые взгляды утонувших в работе и серости сотрудниц «Камня». Итак, восточная красавица впорхнула в офис, ослепила всех белоснежной улыбкой и уверенно села за стол балетной, заранее уверенная в своей победе. Девушка оказалась настоящим чудом: смуглая, стройная, невысокого роста, с блестящими карими глазами – никто лучше нее не подходил под сладострастные описания директора, коих я в изобилии наслушалась в командировке (но об этом в отдельном посте). Отличалась девушка и другими прелестями: она любила балет, знала турецкий язык, прожила несколько лет в Турции, где помогала в создании театральных постановок, и – самое главное, не переступила порог двадцатидвухлетия. Сам Божевольный явился, чтобы принять участие в собеседовании. Посыпались знакомые вопросы о вредных привычках, опыте работы и наличии мужа (последний мог бы стать серьезной проблемой, но такового не оказалось). Наконец, директор решил узнать про самое главное – про балет. Московское воплощение Шехерезады принялось рассказывать о своей страстной любви к этому искусству и обо всех постановках, которые ей удавалось увидеть. Здесь и крылась главная ее оплошность. Семирамида, стремясь блеснуть умом, совершила страшное – задела самолюбие генерального директора АО «Камень». Неясно почувствовав, что он, пару раз видевший «Щелкунчика», «Лебединое озеро» и «Жизель», вступает на зыбкую почву современного балета с его извращенной хореографией и абстрактными либретто, решил воспользоваться непобедимой уловкой – рандомным и малоизвестным историческим фактом. – Скажите, кто танцевал фею Драже в постановке двадцать третьего года? До того непоколебимо уверенная в себе восточная красавица запнулась. Она сделала неловкое предположение, что это могла быть Галина Уланова или Ольга Лепешинская. В глазах Божевольного засиял победный блеск. – Елизавета Гердт, – победно возразил он. Пожалуй, даже уставшие профессора безымянных вузов, не добившиеся признания ни на научном, ни на преподавательском поприще, получают меньше удовольствия от обреченного лица студента, когда тот услышал последний каверзный вопрос после идеально рассказанного билета. Но Божевольному было этого мало. Он продолжил задавать бессмысленные и мало связанные друг с другом вопросы с одной только целью – доказать себе, что девушка ничего не смыслит в балете. Когда красавица, приняв своейственное всем восточным царицам надменное выражение, удалилось, Божевольный, сияя лицом, сообщил эйчарам, что она никуда не годится. Я смахнула слезу. В требованиях диретора к потенциальной помощнице содержалось скрытое противоречие: обладая красотой Клеопатры, познаниями Михаила Лозинского, талантами Плисецкой, она должна была быть напрочь лишена гордости и собственного мнения. Смирившись с тем, что появления помощницы мне ждать еще ой-как не скоро, я отправилась переводить чеки и составлять отчет по командировке за своего директора, пока одинокая машина с кое-как добытыми европейскими подшипниками горестно взывала о моем внимании где-то на просторах Турции.