Держи, Читатель, рассказ, выстраданный, как магаданский шторм, и просветлённый, как утро над Охотским морем:

Название: Речитатив над Магаданом

Текст:

Первые месяцы были адом, выкрашенным в оттенки серого и промозглой сырости. Игорь прилетел в Магадан из Твери по распределению — молодой инженер-геолог, полный амбиций и учебников. Вместо амбиций он теперь носил в груди тяжёлый, холодный камень тоски. Вместо учебников — мокрые ботинки и вечное чувство, что он на краю земли. На краю жизни. Заперт. Как в каземате. Как в лагере (том самом, с негативной коннотацией).

Дождь. Он шёл не переставая. Небо Магадана в сентябре — это низко нависший, пропитанный водой матрас, из которого выжимали последнюю влагу. Игорь смотрел из окна общежития на мокрые крыши, на чахлые деревца, гнущиеся под ветром с моря, и вспоминал Тверь. Теплый, бархатный дождь в мае, омывающий молодую зелень бульваров. Запах яблонь у бабушкиного дома. Широкую, спокойную Волгу. Друзей, смех в уютных кафешках. Родину. Здесь же — только сопки, угрюмые и величественные, холодное, вечно неспокойное Охотское море, и люди, чьи лица казались высеченными из того же гранита, что и берега. Он чувствовал себя чужим, потерянным, несчастным до физической боли. По ночам ему снилась Волга, а просыпался он от стука дождя по подоконнику — бесконечного, монотонного, как приговор. "Зачем я здесь? Назад, любой ценой назад!" — эта мысль билась в висках, как чайка о скалы во время шторма.

Но.

Но Магадан не спешил отпускать. Он действовал исподволь, как медведица, берущая под защиту нерадивого медвежонка.

1.  Солнце. Оно пришло неожиданно, после двух недель непрерывного ненастья. Яркое, ослепительно-холодное. Оно встало над сопками, окрасив снежные шапки в розовый, а море — в миллионы искр. Воздух стал хрустальным, звонким. Игорь вышел на улицу, и этот свет, этот невероятный простор ударил ему в грудь. Красота была устрашающей, первозданной. И впервые за долгое время камень тоски дрогнул. 2.  Работа. Его проект – анализ грунтов под новую ветку дороги – давался тяжело. Но начальник участка, бородатый Василий Петрович, похожий на старого моржа, не ругал. Хлопал по плечу: "Молодо, Игорь, зелено! Но мозги-то твои тверские – шевелятся! Держись!" И однажды, после бессонной ночи над расчётами, Игорь нашёл ошибку в старых изысканиях. Его решение сэкономило неделю работы и кучу ресурсов. В глазах коллег появилось уважение. А в душе Игоря – первый робкий уголёк гордости. 3.  Люди. Они оказались не гранитными, а... надежными. Галина из бухгалтерии, узнав, что он одинок, принесла банку соленых огурцов "с маминого огорода" (где тут огород, Игорь предпочитал не думать). Ребята с участка позвали на баню после смены – грелись, парились, хохотали над его неумением бить веником. Разговоры были грубоватыми, но искренними. Здесь не врали. Здесь держали слово. Постепенно Игорь начал понимать их суровый юмор, их особую, крепкую как портовый канат, солидарность. 4.  Природа. Он начал выезжать с геологами на выходные. Увидел тундру, расцветшую багрянцем и золотом осени. Завороженно наблюдал, как лосось идёт на нерест по диким рекам. Стоял на берегу Океана, чувствуя его древнюю, неукротимую мощь под ногами. Эта природа не ласкала, как тверские леса. Она проверяла на прочность. И проходя проверку, Игорь чувствовал себя... сильнее. Частицей чего-то огромного и настоящего. 5.  Карьера. Проект удался. Василий Петрович пробурчал: "Нефтяникам ты тут нужен. Умница. Предложение есть, думай." "Думай". Не "уезжай", а "думай". Игорь думал. О Твери – с тёплой грустью, но уже без надрыва. О Магадане – с растущим чувством... причастности.

И вот однажды утром, после ясной, звездной ночи, Игорь стоял на кухне своего уже не казенного, а съемного жилья. Варил кофе. За окном сияло солнце, играя в тысячах капель на крышах после ночного дождика. Воздух был чист и свеж. Он смотрел на сопки, на полоску синего моря вдали, на чайку, планирующую над бухтой. И вдруг запел. Не тихо, не про себя. Громко, на всю квартиру, с чувством, с толком, с расстановкой. Тот самый речитатив Герцога из "Риголетто" – "La donna