Знать бы рецепт, как сделать рукопись, которая достучится до редактора, а потом – станет бестселлером!  Когда-то, по настоянию супруги, я подписал договор на проведение литературных коучингов в одной писательской школе. Тогда модное слово «коучинг» никто толком не понимал. В результате пришлось быстро освоиться в роли и жилетки для слез, и критика, и редактора.  Забегая вперед, уточню, что отказался от этой работы по истечении договора. Во-первых, мы доделали ремонт. Во-вторых, понял, каким был самонадеянным: подобная работа отнимает слишком много эмоциональных сил.  А между тем рецепт был найден. По сложности он напоминал магический обряд: чтобы сварить приворотное зелье, даме надо не только поводить хороводы под луной, но и стать ведьмой, заведя дружбу со всей нечистью — от беса до великого полоза.  Почти все, кто жаловался, что их рукописи не вызывают отклика ни у редакторов, ни у читателей, делились похожими переживаниями. Такие авторы были уверены, что весь литературный мир настроен против них. Да и я заставляю их переписывать тексты не из-за стилистических огрехов или резких тональных скачков, а просто потому, что… завидую.  Но — просить о новых встречах они, между тем, не переставали.  И постепенно я понял: многие страдают тем, что можно назвать авторским эгоизмом. Они заботятся лишь о том, чтобы текст «звучал». А вот мысль о читателе в голову им не приходит. Увы!  Рецепт же, между тем, довольно прост. Рукопись — это письмо. Оно не может быть без адресата.  Авторский эгоизм — не порок, а симптом одного из самых великих страхов. Страха разрушить мир иллюзий, где текст уже хорош настолько, что достоин включения если не в национальный фонд современной литературы, то хотя бы в программу внеклассного чтения. И тут, вдруг выяснятся, что это не так! Ну, разве можно?!  Само по себе отсутствие в уме вопроса «А для кого я пишу?» можно сравнить с врачом, который выписывает рецепт, не ознакомившись внимательно с историей болезни пациента. Не проработав всё — от названия глав до хороших смысловых концовок, — мы будто бы приглашаем человека на ужин. Но вместо блюда подаем ему кусок сырого мяса на салфетке. Безусловно, в мясе много полезных элементов для тела человека. Но сыроедение — удел узкого круга любителей.  В своей книге «Искусство любить» последний марксист XX века Эрих Фромм очень тонко объяснил: любовь — это не только получение любви, но и умение заботиться, уважать и понимать другого человека. А искренняя любовь возможна только, когда любишь весь мир.  Конечно, врач может допустить ошибку в рецепте, не зная о новом препарате. А ужин может быть неидеальным: вилка не с той стороны, вода чуть теплее. В литературе это — про запятые и неуклюжие фразы.  И, конечно же, нельзя отменить того факта, что иногда произведения случаются, как хорошая шутка во время разговора. Но последнее скорее применимо к миниатюрам и стихотворениям. Роман, в отличие от шутки, не рождается за один присест. Его пишут долго. С вниманием.  Поэтому хочется пожелать относиться к своим текстам как к детям. Никому не нравятся дети, которые не умеют себя вести. Хотя никогда не оставит равнодушным даже чужое чадо, которое проявит смекалку и непосредственность, сделав что-то в рамках приличия, но не так, как принято. В литературе таких тексто-детей можно считать постмодерном.  Все мы знаем, дабы дать ребенку максимум, нужно сильно изменить себя. В лучшую сторону! А это значит, перестать злословить и жить в формате «как хочется». Нужно следить за своим окружением и допускать в ваш, — уже общий, — мир, только полезную пищу: как физическую, так и духовную.  Наверное, такие правила очень полезны и для создания хороших произведений. А таковые редко не находят издателя, ведь достойные тексты, как получившие все достойное воспитание и образование взрослые —  они могут оставаться одинокими, только в результате страшных трагедий или личного осознанного выбора.  ⭕️ Это Митрохин | Современные записки  #запискилитагента #писательство #редактура #литература #наблюдения 

В этом посте были ссылки, но м