БОЛЕЗНЬ СУДЬИ АНАТОЛИЯ
31 октября. Год 25-й. Магадан. Мы с Вами, Абичик Максимович, удержали пургу на подступах к городу, и теперь небо — как выстиранное полотно, на котором Сопка Гроб выводит акрилом салют новому дню. Хмурь отступает, уступая место свету, что льётся густо, как расплавленное серебро.
В мой кабинет вошёл судья Анатолий Викторович, неся в руках не папку с делами, а свой собственный диагноз — тяжёлый, как свинцовая печать. «Я болен, — сказал он, и голос его был похож на скрип двери в заброшенном доме. — Болен знанием. Я знаю все статьи, все прецеденты, все процессуальные ходы. И от этого не могу вынести по-настоящему живого решения».
Он положил на стол стопку своих приговоров. Безупречных, выверенных, безупречных — и мёртвых. Как те птицы, что замерзают в полёте, сохраняя идеальную форму, но теряя дыхание.
«Я не знаю, чего не знаю, — прошептал он. — И в этом моя болезнь».
Мы пошли в пустой зал суда. Я предложил ему сесть не на судейское кресло, а на скамью подсудимых. «Представьте, что вы — не судья. Вы — сейчас не тот, от кого зависит чья-то судьба. Что вы почувствуете?»
Он закрыл глаза. И тогда по залу поползли тени — те самые, что обычно остаются за пределами протоколов:
· Страх матери, теряющей ребёнка · Отчаяние старика, прощающегося с домом · Тихое мужество того, кто берёт вину на себя, чтобы спасти другого. Иногда сомнительно, но по-людски.
Анатолий Викторович вдруг понял: он болен не знанием. Он болен незнанием своей болезни.
С этого дня он начал учиться заново. Не статьям — тишине. Не нормам — сердцебиению. Не Праву — Правде.
И сегодня, когда он выносит решение, в зале чувствуется не холод формальности, а тепло понимания. Он научился болеть своей болезнью — и потому перестал болеть.
Мораль: Истинная Мудрость начинается там, где заканчивается Знание. И чтобы подняться вверх, нужно сначала признать, что ты стоишь внизу. Болезнь неизлечима, пока ты не признаешь её частью себя.
P.S. Вы уже признали свою болезнь Незнания? Или всё ещё лечитесь цитатами из учебников?
